Давыдов Д. Единство ритма.

Опубликовано:

Книжное обозрение, № 11 (2177), 2008. – С. 8.


Художественно значимое взаимодействие поэта и ху­дожника – не просто иллюс­тратора, но активного соав­тора – является давней и вполне почтенной традици­ей. По крайней мере, если не залезать слишком далеко, подобное сотворчество сле­дует признать одним из опре­деляющих свойств мирового авангарда. Отечественного, разумеется, в том числе; бо­лее того, именно книжная графика русского авангарда во многом разрушила традиционные представления о соотношении текста и изоб­ражения в книге. Известно положение Юрия Тынянова: «Только ничего не иллюстрируя, не связывая насильствен­но, предметно слово с живописью, может рисунок окру­жить текст. Но он должен быть подчинен принципу гра­фики, конструктивно анало­гичному с принципом данного поэтического произведения». Так устроены были существу­ющие в книгах наравне с текстом графические работы Малевича, Ларионова, Гон­чаровой, Кандинского, Роза­новой, Филонова. О данной книге необходимо говорить именно в этом аспекте.

«Поэма-орнамемент» Азаровой, как видно из самого авторского обозначения жанра, есть графико-текстовое единство. Орнаментальность поэмы при этом проявлена на нескольких уровнях.

Низший – графика собст­венно стиха, дробление кон­венциональных синтаксиче­ских рядов, по сути дела, ру­беж стиха и визуальной по­эзии. Дробленные на мель­чайшие элементы либо сро­щенные морфемы, слоги, об­ломки слов, не сменяющиеся хаотически, но подчиненные сложному ритму; организа­ция стиховых фрагментов на листе, то плотная, то максимально разреженная, воз­душная – вплоть до вакуум­ности высказывания – дела­ют само сочинение Азаровой, помимо всего прочего, зна­чимым графически (происходит, по Тынянову, «использование графики как элементов выражения в словесном искусстве».

Но текст Азаровой на каждом развороте сопостав­лен (не противопоставлен!) Графическим работам Лаза­рева (выполненным в техни­ке китайской туши и акваре­ли) – не подобранным искус­ственно, но родившимся именно в соединении со сти­хотворной речью Азаровой. Это – не второстепенная и не главная, но просто иная ли­ния ритмического движения поэмы.

Перед нами единое рит­мико-синтаксическое прост­ранство, единый текстовый организм. С одной стороны, перед нами два гармоничес­ких ряда, в своем развитии создающие единый ритм; ор­наменты, арабески слов и изображений могут восприниматься совместно как ме­тонимически соотнесенные с третьим, подразумеваемым рядом – музыкальным, и с четвертым – перформатив­ным. С другой стороны, сама целостность книги как проекта, как текста, как произве­дения, как плода сотрудни­чества заставляет восприни­мать его как некий энигма­тичный целостный знак, загадочную конструкцию ­ажурную, легкую, но одно­временно и герметичную.