Давыдов Д. Единство ритма.
Опубликовано:
Книжное обозрение, № 11 (2177), 2008. – С. 8.
Художественно значимое взаимодействие поэта и художника – не просто иллюстратора, но активного соавтора – является давней и вполне почтенной традицией. По крайней мере, если не залезать слишком далеко, подобное сотворчество следует признать одним из определяющих свойств мирового авангарда. Отечественного, разумеется, в том числе; более того, именно книжная графика русского авангарда во многом разрушила традиционные представления о соотношении текста и изображения в книге. Известно положение Юрия Тынянова: «Только ничего не иллюстрируя, не связывая насильственно, предметно слово с живописью, может рисунок окружить текст. Но он должен быть подчинен принципу графики, конструктивно аналогичному с принципом данного поэтического произведения». Так устроены были существующие в книгах наравне с текстом графические работы Малевича, Ларионова, Гончаровой, Кандинского, Розановой, Филонова. О данной книге необходимо говорить именно в этом аспекте.
«Поэма-орнамемент» Азаровой, как видно из самого авторского обозначения жанра, есть графико-текстовое единство. Орнаментальность поэмы при этом проявлена на нескольких уровнях.
Низший – графика собственно стиха, дробление конвенциональных синтаксических рядов, по сути дела, рубеж стиха и визуальной поэзии. Дробленные на мельчайшие элементы либо срощенные морфемы, слоги, обломки слов, не сменяющиеся хаотически, но подчиненные сложному ритму; организация стиховых фрагментов на листе, то плотная, то максимально разреженная, воздушная – вплоть до вакуумности высказывания – делают само сочинение Азаровой, помимо всего прочего, значимым графически (происходит, по Тынянову, «использование графики как элементов выражения в словесном искусстве».
Но текст Азаровой на каждом развороте сопоставлен (не противопоставлен!) Графическим работам Лазарева (выполненным в технике китайской туши и акварели) – не подобранным искусственно, но родившимся именно в соединении со стихотворной речью Азаровой. Это – не второстепенная и не главная, но просто иная линия ритмического движения поэмы.
Перед нами единое ритмико-синтаксическое пространство, единый текстовый организм. С одной стороны, перед нами два гармонических ряда, в своем развитии создающие единый ритм; орнаменты, арабески слов и изображений могут восприниматься совместно как метонимически соотнесенные с третьим, подразумеваемым рядом – музыкальным, и с четвертым – перформативным. С другой стороны, сама целостность книги как проекта, как текста, как произведения, как плода сотрудничества заставляет воспринимать его как некий энигматичный целостный знак, загадочную конструкцию ажурную, легкую, но одновременно и герметичную.